Дети взрослеют раньше знаниями, а не человечностью

- Как вы пришли к куклам, это что – мечта детства?

- В моем случае, конечно, был момент обреченности. Судите сами: бабушка у меня актриса, дедушка – чтец, папа – актер, мама – актриса. Куда же мне еще? Хотя я в детстве мечтал стать хирургом, зачитывался трилогией Юрия Германа «Человек отвечает за все». Но в медицинский поступать не стал: там нужно было сдавать физику и математику, а для меня это была терра инкогнита. В общем, пошел в театральный – в ЛГИТМиК. Сначала я решил идти на драматический факультет, к Макарьеву – вся же семья драматические актеры. На первом же туре срезался и подумал, не пойти ли мне на режиссерский, Товстоногов тогда набирал. Хотя никакой надежды не было, думаю, если уж меня Макарьев не взял, то Георгий Александрович тем более не возьмет – такой матерый режиссерище. Тут отец мне говорит: «Слушай, там есть какое-то кукольное отделение, попробуй, чем черт не шутит. Говорят, там интересно». Действительно, в то время кукольное отделение было самым интересным, там преподавал профессор Михаил Павлович Королев, в прошлом драматический актер. Ну, я и рискнул. С большим трудом поступил, там, конечно, не такой конкурс был, как в драму, но человек 15-16 на место было. Год проучился, Михаил Павлович спрашивает: «Ну что, будешь переводиться?» И тут я понял, что попал туда, куда нужно, и этот странный, не очень связанный с реальностью мир сказок – мой. Так я остался в кукольном театре и не жалею, обрел профессию, которая доставляет мне много радости и много печали.

- Вы ведь петербуржец?

- Да, родился в Питере, когда он еще был Ленинградом.

- Но после окончания института вам пришлось поработать в разных городах…

- Пришлось, тогда еще было распределение, и вместе с дипломом я получил назначение в Киров, где два года прослужил режиссером в театре кукол. Следующие четыре сезона работал в Вологде, куда меня пригласили. Там были свои сложности. Город близко от Москвы, и они там старались быть круче самого барина. То и дело всякие комиссии, проверки: про что спектакль, то ли нужно советским детям… Последний спектакль, который я там поставил, – «Жаворонок» Ануя – стоил мне большой крови. Наконец мы с женой не выдержали и ушли. Год бродяжничали по стране, а затем меня пригласили в Пермь. Когда я туда приехал, то увидел, что это очень театральный город, где начальник управления культуры правильно расставляет ударения. Я был поражен. И отношение к театру было другое, труппа молодая. В общем, это был один из самых интересных периодов моей жизни, я поставил там много хороших спектаклей. Года четыре мы там поработали, а потом я получил приглашение в Петербург, домой. С 1987 года я в петербургском «Театре сказки», где в 92-м стал художественным руководителем, коим остаюсь до настоящего времени.

- Легендарный театр, показавший первый спектакль 31 декабря 1944 года, сразу после снятия ленинградской блокады.

- Я родился шестью годами позже. Зато мне довелось поработать с одной из основательниц театра – Ольгой Павловной Ляндзберг. Когда я пришел, ей было 85, по-моему, и года четыре мы работали вместе. Прелестная была женщина, я ухаживал за ней изо всех сил. «Театр сказки» ведь был основан не по приказу свыше, что мне очень нравится. Просто три тетки после блокады бродили по садикам, разговаривали и решили создать театр. Впоследствии он стал государственным, обрел свой дом на Московском проспекте на месте Дворца пионеров, от которого осталось две стены. Он как бы вырос из народа.

- Вы уже давно в театре кукол. Как он изменился за это время?

- Ну, естественно, происходит эволюция. Иногда, боюсь, девальвация. Но, прежде всего, изменился зритель, для которого мы работаем, его отношение к искусству. Уровень образованности взрослых съехал, кажется, дальше некуда.

- Странно. Сейчас многие по два-три института окончили…

- Не знаю, чему их там учат. Знаю другое: раньше можно было ставить неизвестные детям сказки, родители их знали. Теперь, если сказка не кассовая, скажем, «Волшебник Изумрудного города» или «Красная Шапочка», то зрители не идут. Есть примерно 20 названий, которые родители знают, и стремления узнать что-то новое у них нет. И дети изменились, конечно – другой ритм жизни, более раннее развитие, появился Интернет. Но дети взрослеют раньше знаниями, а не человечностью. Они могут в четыре года тыкать пальчиком кнопку в компьютере, но по развитию они от этого не становятся старше.

- Советский кукольный театр существовал в эпоху «главного кукольника страны» Сергея Образцова. Он оказал на вас влияние?

- Серьезное – нет. В какой-то мере, может быть, как и на всех.

- Образцов был первым, кто стал ставить с куклами спектакли не только для детей, но и для взрослых…

- Кукольный театр никогда не был театром для детей. Это придумали как раз в Советском Союзе. Все эти Петрушки, Гиньоли, Полишинели были персонажами для взрослых, они разыгрывали очень фривольные сцены, из их уст звучала площадная речь. Конечно, прибегали и дети, им тоже было интересно на это смотреть. А детские спектакли придумали советские дяди и тети. Образцов же иногда ставил для взрослых, отдавая дань традиции, настоящему кукольному театру. Я считаю, что кукольный театр – для всех.

- Вы много бывали за границей, видели их театры. Чем они отличаются от наших?

- В основном, они гораздо хуже, чем наши. Не потому, что там дураки, а мы умные. Просто наш театр выше по качеству, он более профессиональный. Это одна из немногих заслуг советской власти – создание профессионального театра для детей. И когда к нам приезжают западные кукольники, они с завистью смотрят на наши театры, на артистов, которых худо-бедно, но государство все-таки поддерживает. Там у них ничего этого нет. А если нет профессионального обучения и отношения, тогда это любительский театр. Иногда и он бывает очень интересен, но это единицы, личности. В целом такого явления, как профессиональный кукольный театр, на Западе нет. Он есть на бывшем советском пространстве, но потихоньку уничтожается, и, я думаю, к середине века будет окончательно уничтожен.

- Почему вы так думаете?

- Такова природа рыночных отношений. Многие бывшие советские театры занимают хорошие здания, которые могут приносить доход, а никакой театр дохода не приносит. Тем более детский театр.

- Остается надеяться на личности?

- Без них вообще ничего не бывает.

- Что вас привело в Самару?

- Пригласила директор вашего театра кукол Ольга Михайловна Дикушина на постановку спектакля «Карлик-нос».

- Но премьера состоялась в конце мая, а вы снова здесь...

- За полгода спектакль претерпел некоторые изменения, нужно было кое-что подправить.

- Вы часто ездите на постановки?

- Очень редко, я больше люблю работать дома.

- Вы сами пишете пьесы, И. Всеволодов на афише – это ваш псевдоним?

- Мой. Но это скорее инсценировки, а не оригинальные пьесы.

- Сколько всего спектаклей вы поставили?

- Более сорока.

- Художник Анна Игнатьева – ваша родственница?

- Жена. Мы уже 35 лет живем и работаем вместе. И я очень этим счастлив.

Юрий Хмельницкий "Волжская коммуна" №47

12 февраля 2010